| 1. Рыцари стекла. |
 |
 |
|
 |
| 2. Охлажденный Gin. |
|
|
|
|
| 3. ABU-Benz Blues. |
|
|
|
|
| 4. Без приглашений. |
|
|
|
|
| 5. Анданте или Последней Звезде. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Алексей Дымов:
слова, музыка, голос,
ритм-гитара, акустическая гитара,
аккордеон.
Александр Котлев:
ударные, перкуссия, крик (2),
продюсирование, оформление обложки.
Павел Колобов: соло-гитара.
Марио: контрабас.
Alo Jaanivald: запись, сведение, премастеринг.
Андрей Андреев: мастеринг.
Август 2001 года, Red Records, Таллин.
|
|
|
В этом городе что-то было не так:
Цвет осиновых стен наполнял келью зла,
Слабый запах тепла, как сигаретный табак,
Падал осенью в листьях, словно зола.
Росчерк шин по шоссе перекрестным огнем
Восполняет потери параллельных миров.
Саботируя страх пред Всеправильным днем,
Я разрываю оковы душевных паров.
Пыль въедается в мозг отражением игры
Водосточных кларнетов без матрицы нот,
Так похожей на правду партитуры икры,
Где рыбий хвост, как стальной пулемет.
Не перекрашивая облики на лики,
Мораль так явственна, как проповедь Кремля.
Я не считал себя безумным и великим,
Покуда слез не вытерла петля.
Занудно воют в проводах стаканы,
Намереваясь наполнять собой столы.
Мой капитан-маяк не вынесет тумана,
В душевной темноте чиня бессилием стволы.
Отдать бы ветру комнаты объемы,
Вернуть на рану радугу свинца.
Иссякли глаз твоих, бездонных, водоемы,
Так не достигнув истины конца.
Молись на тех, кто мучает смятеньем,
Полночный хор не в силах усмирить.
В дверях твоих сеней я правил тенью,
Не в праве сам с тобою говорить.
И я отстал от следа против воли,
Мой подвиг не расценен, но уж пропит,
Прекрасный светлый миг наполнен болью,
Я посвящаю вас свинцовой дробью:
В рыцарей тьмы,
В рыцарей пепла,
В людей из стекла.
|
|
|
|
|
Она шепнула мне на ухо пару фраз,
Она всегда была умней меня,
Она сказала: "Милый, будь самим собой!"
Но я шел, куда глядели глаза.
Под сводами древнего храма я встретил ее в обличии змеи,
Все ожидания сгорели в пламени неразделенной любви.
Она превращала воду в цветы
И наполняла реки слезой.
Мой верный пес бросил меня,
Чтоб разделить с ней утренний зной.
В ожидании рассвета... какая тоска! пить одному охлажденный джин.
Я даже не думал, что я скажу еще…
Охлажденный Gin.
Я менял свои лица, я прятался в дым,
Я путал следы на воде,
Но она все равно узнавала мой взгляд -
Я разочарован в себе.
Я так мечтал, потерять свое я, растворить себя в стае рыб...
Я стал одним из тех, чей голос устал и просто охрип.
Но время поет под свирель пастуха,
Я назвал свое имя ветрам.
А она слышала бой старых часов,
Она шла за мной по пятам.
Я был свидетель перерождений, она сняла с себя грим,
Но я даже не знаю, что мне сказать ей еще.
Охлажденный Gin.
|
|
|
|
|
Она была в черном - он не любил белый цвет.
Она была в черном, в тот день, он ненавидел весь свет.
Она так похожа на добрую фею,
Которой, в сущности, нет.
Ее волосы - по ветру, имя - по теченью реки.
Она движется в сторону лета, но шаги нелегки.
Она точно знает, нет ничего в этом мире,
Что ей не с руки.
В рыжий ABU из снов, не закрывая глаз,
Она видит лица героев, не раскрывая глаз.
Она чувствует ветер холодного лета,
Четыре года назад - все как в первый раз.
В ее плеере не умолкает русский rhythm-&-blues,
Все Точки Отсчета сошлись в одну - она любит лишь блюз.
Стандартный квадрат между двух городов
Так похож на сакральный союз.
Из сотни вопросов найдет неподходящий ответ,
Из тысячи фраз сложит стихи о вреде сигарет.
Бамут и бедлам не сольются в одно,
И нетленный Parliament не канет в рукава Лет.
Из "Кризиса жанра" не выйдет под критику звезд,
Ее млечный путь слизал с холста бешеный пес.
Я тоже хотел бы узнать, чем кончится ночь
Антрацитовых слез.
|
|
|
|
|
Новые волосы, снег и печаль,
В армии друг, и мне что-то жаль,
Я вспомнил вдруг вечер асфальтовых белых полос.
Я закрываюсь от света рукой,
Я знаю, мой голос стынет талой водой,
Но отраженному звуку расстояния не повредят.
Из сотни лет мне хоть двадцать минут -
Ты помнишь еще, как меня не зовут,
И мы сможем с тобой сплести мелодию медленных нот.
Если я стану на мгновение слаб,
Я доверяю тебе опечатать мой взгляд -
С одной только целью, позволить начать все с нуля.
Я доверяю тебе на содержание душу свою весом в 70 грамм.
Но оставляю за собой все права идти за тобой на край святого костра,
Без приглашения на бал.
Я не пытался залезть в жабий рот,
Но я требовал чуда от райских ворот -
Не опускать паруса, когда алым антрактом бредит мой мозг.
Желтые стрелы, Бодлера Цветы -
Как тайный знак объявления войны,
Но я верил, имя ее мне подскажет Бона Деа - извечный мой гость.
Я пил до дна из бездонного сна -
Это лучшее средство узнать наверняка
Кто стоит за спиной, когда мишень на груди, а в груди весна.
Яд не порох, любовь не без пор,
Ты не переохлади свои мысли под
Током вежливых взглядов случайных свидетелей тайных вечерь.
Конечная станция, но сущность любви
Я не наблюдал в постоянстве кривых,
Мне виделись Гипербореи на спинах Северных гор.
В объятиях звука, в действии взгляда
Я вновь запутал свою нить Ариадны,
Не покидая ада, я слышал архангелов хор.
И я б посвятил эти строки той, что сожжет их простым поворотом ключа.
Мой мир упадет на колени пред ней, узнав в ее взгляде страсть палача.
|
|
|
| |
| Анданте или Последней звезде. |
| |
|
Я не хотел сделать ее своим сном,
Я просто смотрел на снег.
Вода в мертвых колодцах зимой
Замерзает на семьдесят дней.
Ветер тревог принес мне письмо,
И доктор сказал, распечатав конверт,
Ты найдешь свою жизнь на том берегу,
Когда кончится смерть.
И портреты богов, что глядят свысока,
Упадут пред тобою ниц.
И не надобно сил, чтоб подняться с колен,
Оглянись, ты - один.
Ты сам рисовал свой ад,
И рай на палитре остался ничем.
Ты не в силах понять,
Но вправе все изменить.
Однажды презрев электрический свет,
Она выйдет в открытый эфир,
Кто знает, чем кончится дружба
Огня и воды.
Но если есть дым - огня не унять,
Вином не залить и в стихах не сказать,
Как мы были знакомы
Когда-то "на ты".
Теперь мне не нужен свет ее глаз,
Я вспомнил, как править собой.
Мое отражение спрятало тень в зеркала,
У меня есть двойник, я рад,
Я сам себе раб и сам господин,
Но что ж ты молчишь,
Видишь, я слаб,
Я отсвет Последней звезды.
И когда успокоится анданте-пульс,
И на рваной струне повесится март,
Я брошу под поезд извечный минор,
Закусив удила.
И мой дирижер - спесивый связной,
В ставке святых донесет на союз,
Наш с тобой, но мы еще
Не разбили все зеркала.
И свинцовая ртуть и кровная месть
Переполнят мотив придорожных кривых,
Но нам не свернуть, нам светит встреча в пути:
Я,
Ты,
Кто-то еще
Из мира тех бедолаг, что сжигают вперед все мосты.
|
|
|
|
